Женская война. Страница 2

– Нет ничего легче; рыбак, который поставляет мне рыбу... Любите ли вы рыбу, сударь? – спросил Бискарро, возвращаясь к своему желанию заставить незнакомца ужинать.

– Ну, рыба плохое кушанье, – отвечал незнакомец, – однако же если она хорошо приготовлена, так я не совсем презираю ее.

– У меня всегда удивительная рыба.

– Поздравляю вас, господин Бискарро, но вернемся к тому, кто поставляет вам ее.

– Извольте. Теперь он кончил работу и, вероятно, отдыхает. Вы отсюда можете видеть его лодку, она привязана там, у ив, недалеко от дуба. А вот здесь его дом. Вы, верно, застанете его за обедом.

– Благодарю, господин Бискарро, – сказал незнакомец, – благодарю. – Он подал знак товарищам, поскакал к роще и постучался в дверь хижины. Жена рыбака отперла дверь.

Согласно с предсказанием Бискарро, рыбак сидел за обедом.

– Бери весла, – сказал ему всадник, – ступай за мною, получишь золотую монету.

Рыбак встал с поспешностью, которая показывала, что хозяин «Золотого Тельца» был не очень щедр.

– Вам угодно спуститься в Вер? – спросил он.

– Нет, отвези меня на середину реки и побудь там со мною несколько минут.

Рыбак изумился, услышав это странное желание; но, имея в виду золотую монету и товарищей незнакомца, он подумал, что в случае сопротивления его принудят силою исполнить это странное желание и он лишится обещанной награды.

Поэтому он поспешил объявить незнакомцу, что весь к его услугам, с лодкой и с веслами.

Тотчас весь отряд отправился к реке, незнакомец спустился на самый берег, а товарищи его остановились на возвышении и расположились так, что могли смотреть во все стороны: они чего-то опасались. С возвышения они могли видеть равнину, которая расстилалась за ними, и прикрывать высадку, которая производилась перед их глазами.

Незнакомец, высокий молодой человек, белокурый, сильный, хотя и худой, с умным лицом, хотя темный круг обвивал его голубые глаза и самый грубый цинизм выражался в его улыбке, – незнакомец, говорим мы, тщательно осмотрел свои пистолеты, повесил на плечо мушкетон, попробовал длинную шпагу и уставил глаза на противоположный берег, огромный луг, на котором тянулась тропинка, от берега прямо до селения Изон: черная колокольня и беловатый дым из домов Изона виднелись при золотистых лучах заходившего солнца.

На другой стороне, не далее четверти мили, поднимался небольшой форт Вер.

– Что же? – спросил незнакомец, начинавший сердиться от нетерпения, у товарищей, которые стояли на карауле. – Едет ли он? Видите ли вы его где-нибудь направо или налево, спереди или сзади?

– Кажется, – сказал один из всадников, – я вижу отряд на Изонской дороге; но я в этом не уверен: солнце мешает мне смотреть. Позвольте... Да, точно... Один, два, три, четыре, пять человек. Впереди синий плащ, и он в шляпе с галунами. Его-то именно мы и ждем; он для большей верности взял конвой.

– И имел полное право на это, – хладнокровно отвечал незнакомец. – Возьми мою лошадь, Фергюзон.

Тот, кому было дано это приказание полуласковым, полуповелительным голосом, поспешно повиновался и спустился к самой реке; между тем незнакомец сошел с лошади, бросил поводья товарищу и приготовился сесть в лодку.

– Послушайте, Ковиньяк, – сказал Фергюзон, положив руку на его плечо, – не нужно здесь бесполезной отваги! Если вы увидите малейшее подозрительное движение, тотчас влепите пулю в лоб приятелю. Видите, хитрец привел с собою целый отряд.

– Да, но не больше нашего. Кроме преимущества храбрости, на нашей стороне и превосходство силы: стало быть, нечего бояться. Ага! Вот показываются их головы.

– Но что они будут делать? – спросил Фергюзон. – Они нигде не найдут лодки... Ах, нет! Вот там стоит лодка.

– Она принадлежит моему двоюродному брату, изонскому перевозчику, – сказал рыбак.

Все эти приготовления сильно заинтересовали рыбака: он боялся только, чтобы не завязалось морское сражение на его лодке и на лодке его двоюродного брата.

– Хорошо, вот синий плащ садится в лодку, – сказал Фергюзон, – садится один... Браво! Именно так было сказано в условии.

– Так не заставим его ждать, – прибавил незнакомец.

Он соскочил в лодку и подал рыбаку знак.

– Смотрите, Ролан, будьте осторожны, – продолжал Фергюзон, – река широка, не подходите к тому берегу, чтобы в вас не направили залпа выстрелов, на которые мы не можем отвечать отсюда; держитесь, если можно, поближе к нашей стороне.

Тот, кого Фергюзон называл то Ковиньяком, то Роланом, то есть по имени его и по фамилии, кивнул головой в знак согласия.

– Не бойся, – сказал он, – я и сам об этом думал: неосторожны могут быть те, которые ничем не рискуют, но дело наше так хорошо, что я не решусь глупо потерять его. Если кто-нибудь поступит неосторожно в этом случае, так уж, верно, не я. Ну, лодочник, пошел!

Рыбак отвязал веревку, уставил длинный багор на траву, и лодка начала удаляться от берега в ту самую минуту, как на противоположной стороне отчаливала лодка изонского перевозчика.

Посередине реки находился маяк с белым флагом, он показывал судам, спускавшимся до Дордони, что в этом месте есть опасные подводные камни. Во время мелководья даже можно было видеть сквозь воду черные и гладкие верхушки этих камней, но теперь, при полной воде, только флаг и плеск воды показывали, что это место опасно.

Оба лодочника, вероятно, поняли, что на этом месте могут встретиться незнакомцы, и подъехали к нему. Прежде причалил изонский перевозчик и по приказанию своего пассажира привязал лодку к кольцу маяка.

В эту минуту другой рыбак повернулся к своему путешественнику и хотел просить его приказаний, но чрезвычайно удивился, увидев в лодке своей замаскированного человека, закутанного в плащ.

Страх рыбака усилился, с трепетом просил он приказаний у странного своего пассажира.

– Причаливай сюда, – отвечал Ковиньяк, указывая на флаг, – как можно ближе к той лодке.

И рука его с флага указала на господина, привезенного изонским перевозчиком.

Лодочник повиновался, и обе лодки, соединенные сильным течением реки, дали возможность незнакомцам открыть следующие переговоры.

II

– Как! Вы замаскированы, милостивый государь? – спросил с удивлением и досадой новый гость, толстяк лет пятидесяти пяти, с глазами строгими и неподвижными, какие бывают у хищных птиц, с седыми усами и бородкою. Он не надел маски, но прятал, сколько мог, волосы и лицо под широкой шляпой с галунами, а стан и платье свое под широким синим плащом.

Ковиньяк, попристальнее всмотревшись в этого человека, не мог скрыть удивления и невольно изменил себе быстрым движением.

– Что с вами? – спросил синий плащ.

– Так, ничего... Я чуть-чуть не потерял равновесия. Но, кажется, вы изволили предложить мне вопрос? Что угодно вам знать?

– Я спрашивал, зачем вы надели маску.

– Вопрос откровенен, – сказал Ковиньяк, – и я отвечу на него так же откровенно. Я надел маску, чтобы вы не могли видеть моего лица.

– Так я вас знаю?

– Не думаю; но если вы увидите мое лицо, то можете узнать его впоследствии, что, по моему мнению, совершенно бесполезно.

– Вы очень откровенны!

– Да, когда моя откровенность не может повредить мне.

– И откровенность ваша открывает даже чужие тайны?

– Да, когда подобные открытия могут доставить мне выгоду.

– Странным ремеслом занимаетесь вы!

– Делаешь, что можешь, милостивый государь. Я был адвокатом, лекарем, солдатом и партизаном; видите, что я все перепробовал.

– А что вы теперь?

– Ваш покорнейший слуга, – отвечал юноша, кланяясь с натянутым уважением.

– У вас ли известное письмо?

– У вас ли обещанный бланк?

– Вот он.

– Извольте, обменяемся.

– Позвольте еще минуту, милостивый государь, – сказал синий плащ. – Ваш разговор нравится мне, и я не хочу терять удовольствия беседовать с вами.

– Помилуйте! И разговор мой, и сам я, оба мы – ваши. Будем говорить, если вам приятно.